Майлз Олдридж в мире фешн-фотографии выделяется фантасмагоричным стилем и яркой колористикой. Его сравнивают с Феллини и Дали, Хичкоком и Бергманом, но эти аналогии лишь частично характеризуют этого фотографа. Его аутентичность очевидна, а сам Майлз сумел создать вокруг себя свой собственный мир, красота которого ставит его в один ряд с великими. 

 

Майлз Олдридж родился в Лодноне в 1964 году. Его родители были известными людьми в мире моды и шоу-бизнеса. Отец Майлза – Алан Олдридж был очень популярным художником-иллюстратором и ярым поклонником рок-н-ролла. Работал арт-директором у таких мегастаров, как Элтон Джон, Биттлз, Роллинг Стоунз. Звездная атмосфера, окружавшая отца Майлза, естественно распространялась и на самого будущего фотографа. Влияние творческой среды исходило и со стороны матери – Лауры Лайонс – известной модели журнала Playboy средины 70-ых. 

 

В раннем детстве Олдридж был увлечен работой отца. Он подолгу любил рассматривать эскизы, которые Олдридж старший делал, работая над обложками музыкальных альбомов групп, ставших легендами. Приложили руку к воспитанию Майлза и отцовские приятели – выдающийся британский фешн-фотограф Дэвид Бейли и отец английского поп-арта Эдуардо Паолоцци. Подростком он уже видел себя потомственным иллюстратором, но ближе познакомившись с делом, ощутил, что это занятие не сможет раскрыть его потенциал. В то время картины Феллини провоцировали появление целого поколения киномейкеров, среди которых оказался и Олдридж. Он снимал цветы и закаты, экспериментировал с разными неожиданными для кадра предметами. Один раз он решил снять открытую консервную банку с сардинами в лучах солнца. И, когда на запах рыбы слетелись мухи, в создавшейся сцене Олдридж увидел присутствие какой-то странной реальности, состоящей из воспоминания и личных ассоциаций. Он попросил знакомого режиссера воспользоваться его монтажной студией, чтобы отредактировать отснятый материал с рыбой, и эта возможность была ему предоставлена. 

Занятие с пленкой затягивало. И однажды, совершенно случайно, Майлзу предложили придумать идею видеоклипа для одной песни. С этого момента он стал клипмейкером и отдался новой работе целиком. 

Майлз один из немногих, чья карьера стартовала довольно поздно. В это можно не верить, но фотографом он стал уже после тридцати. Этого могло и вовсе не случиться, если бы его подруга, мечтавшая стать моделью, не попросила поснимать ее для своего портфолио. Когда девушка принесла его в английский Vogue, то там сразу заинтересовались личностью Олдриджа. Вскоре, уже как фешн-фотограф он попал в Нью-Йорк. Майлз вспоминает, как его сестра, которая тоже была моделью, сказала ему, что на ее взгляд все фотографы – идиоты. Он тогда сразу парировал, что его личность полностью соответствует этой профессии. 

 

В самом начале фотографической карьеры у Олдриджа был еще один забавный случай. Ему было поручено сделать портрет Кристофера Хемптона – известного драматурга. Тогда начинающий фотограф еще мало смыслил в тонкостях этой профессии и справился у своего друга-профессионала, как организовать подобное мероприятие. Тот пообещал прислать на съемки своего ассистента и комплект необходимой аппаратуры. В назначенное время были доставлены чемоданы с техникой и записка, в которой было сказано, что ассистент сегодня прийти не сможет. 

 

Хемптон предложил для начала расслабиться и потянуть по рюмке вина, но одной не ограничилось – постепенно ушла вся бутылка. Потом, наконец, навеселе было предложено исполнить то, ради чего, собственно, и собрались. Олдридж открыл чемоданы и отыскал там единственно знакомую ему вещь – фотокамеру. Световые приборы он не стал трогать и вместе с моделью поспешил на верхний этаж особняка, чтобы застать там последние лучи заходящего солнца. 

 

На носу у драматурга были модные в то время «ленонские» круглые очки, на которых Олдридж и сфокусировал камеру. Само же лицо при этом «утонуло» в мягком боке. После такой экспромтной фотосессии оставалось только выдать заказчикам фотографию Хемптона, сделав при этом важную мину. Но, черт побери, она действительно была классной! Дальше все закрутилось – заказы от Independent, W. M.A, The Guardian, Vogue. Собственное агентство в Нью-Йорке предоставляет возможность работы над рекламными компаниями самых знаменитых брендов, сред которых Sonia Rykiel, Armani, YSL, Hermes и др. 

 

Критики часто называют Майлза вауяристом, не имеющим отношения к модной фотографии и вообще фотоискусству. Однако публика считает иначе. Это удивительно, но, стремясь уйти от мейнстрима, Олдридж со своим гранжевым прошлым становится объектом для подражания. 

 

В его работах очень много цвета и лоска. Каждый снимок имеет четко проработанную до мелочей сцену. Причем элемент случайности практически отсутствует. Фотографии Олдриджа можно «читать», они притягивают внимания, опьяняют, а после их просмотра возникает некий похмельный синдром, который отмечают многие. Его работы по-настоящему сильны, что для данного жанра в принципе не свойственно. Олдридж вырабатывает свой стиль, но при этом не привязывается к одним и тем же приемам. Обложки, созданные Олдриджем – это мощный магнит, заставляющий людей останавливаться перед журнальными киосками. 

 

Модели Майлза часто имеют ничего не выражающие лица, и многие находят это не очень удачной придумкой. Однако так передавать отсутствие эмоций, как это делает, Олдридж не может больше никто. Примеры съемки «кукольных» лиц и «восковых» взглядов были и раньше, но в его исполнении они превосходны. Безусловно, это настоящий фешн, который будет оценен еще не одним поколением. 

 

Безэмоциональность лиц сам Майлз трактует как отстраненность, как тонкий магнетизм, которой он заметил в лицах пассажиров. Именно, свойственный им отсутствующий взгляд, он часто просит воспроизвести своих моделей. Данная черта его почерка является и чертой его жизни, немалая часть которой проходит в кресле авиалайнера или автобуса. А по поводу колористики Олдридж говроит следующее: «Если бы мир был таким, каким он есть на моих фотографиях, то я фотографировал бы его в натуре». И в этом он весь…